Запомни мои губы - Страница 3

Ричи Майер терпеливо ждал того момента, когда Леа окончательно сдастся на милость победителя и признает свое полное поражение. Но Леа были чужды уловки и условности, она не вписывалась в ту схему, которую нарисовал для нее Ричи. Он талантливо играл свою роль, а она просто любила, уверенная в порядочности и чистоте намерений своего возлюбленного. Возможно, именно безыскусность ее поведения и заставила Ричи в конечном итоге сделать ей предложение. Он понимал, что Леа влюблена, однако той полной покорности, зависимости, в паутину которой ему хотелось завлечь девушку, Ричи так и не добился. После года таких странных взаимоотношений Ричи не выдержал. Как Ретт Батлер в «Унесенных ветром» он осознал, что Леа единственная девушка, которая достанется ему только в том случае, если он женится на ней. И Ричи Майер, тонкий стратег и тактик, пошел в один из самых дорогих ювелирных магазинов для того, чтобы заказать самое лучшее кольцо для своей невесты.

Предложение прозвучало просто и спокойно, но для Леа этот миг был наполнен таким волшебством, что она даже не заметила того, что ее жених, в сущности, не так уж и преклоняется перед таинством брака, считая это дело таким же обыденным, как оформление очередной сделки. Правда, свадьба была довольно шумной — но как же без этого? Ричи Майер, на тот момент уже преуспевающий делец, не мог упустить шанс завязать новые знакомства и покрасоваться своим очередным успехом — женитьбой на красавице Элеоноре.

После женитьбы Ричи перестал называть девушку «Леа», выбрав вариант попроще — «Нора». Имя Леа никогда ему не нравилось — в нем было что-то недоступное для Ричи, словно та часть Леа, которую ему не удалось завоевать, заключалась именно в этом имени. Но, несмотря на упорство Ричи, сокращение «Леа» не было забыто. Ее друзья: Пэтти, Пинки и Брэйн (шутливые прозвища двух молодых людей) и бармен Эдди по-прежнему называли ее Леа, совершенно равнодушно относясь к раздраженным взглядам, которые на них при этом бросал Ричи.

Но, как в известной поговорке, «капля камень точит». Несмотря на то, что имя «Леа» не было забыто, сама Леа очень изменилась за семь лет замужества. И Ричи не зря ждал этих перемен — из легкой, уверенной в себе и самостоятельной девушки Леа потихоньку превращалась в предмет его домашнего обихода.

Первую серьезную победу Ричи одержал, когда убедил Леа в том, что ей не нужно работать. Правда, слово «убедил» не очень подходит к тому, что сделал Ричи. На протяжении года он беспрестанно давил на Леа, назойливо доказывая ей, что ее труд абсолютно бесполезен, потому что дома она могла бы сделать гораздо больше. Денег, мол, Ричи приносит достаточно, поэтому не имеет смысла с утра до вечера пропадать на работе и получать «какие-то гроши». Леа работала флористом — создавала цветочные композиции, которые неплохо расходились, но не приносили сногсшибательных прибылей, хотя слова Ричи о «грошах» тоже не были правдой. И все же Леа уступила — уступила впервые и серьезно. Уступила потому, что устала спорить.

Эта первая уступка повлекла за собой и остальные, потому что Ричи не собирался останавливаться на достигнутом. После того, как Леа оставила работу, она была вынуждена заняться тем, что, по словам ее мужа, должно было заинтересовать ее куда больше, чем флористика, — садоводством. И сколько Леа ни пыталась объяснить Ричи, что между садоводством и флористикой есть большая разница, он так и не понял (или, что ближе к истине, не захотел понять), в чем же она заключается. По его мнению, было не столь уж важно, копаться в земле, сажая цветы, или возиться с цветами, составляя из них букеты. Так Леа пришлось уступить во второй раз.

После того, как она отказалась от любимой работы, сменив ее на тривиальный удел домохозяйки, уступать было не сложно. За этим последовала просьба мужа одеваться «поприличнее», то есть снять яркий шифон и облачиться в длинную юбку цвета кофе с молоком и скучную закрытую блузу в тон, украшенную маленькой брошкой (броши, надо отдать Ричи должное, он покупал сам и выбирал, не скупясь, самые дорогие). В таком наряде Леа напоминала уже не фею из английских сказок, а какую-нибудь степенную даму из английского же детектива. От звонких колокольчиков-браслетов, разумеется, тоже пришлось отказаться. Шелковый водопад волос теперь был стянут заколкой, а свежие легкие духи уступили место тягучим, сладким ароматам.

Теперь в домохозяйке Норе мало кто мог узнать прежнюю Леа. Разве что горстка друзей, оставшаяся у нее с «холостяцких» времен, видела в этой скучно одетой женщине красивую, грациозную девушку. Видела, потому что не могла забыть ту Леа, что когда-то покоряла сердца.

Зато Ричи Майер был весьма и весьма доволен переменами, произошедшими в жене. Теперь она была именно той, которую он в конечном итоге хотел получить: податливой, управляемой и зависимой. Нельзя сказать, чтобы он сознательно стремился подавить жену. Просто, как уже было сказано, Ричи привык покорять, а не быть покоренным. Та Леа, которая влекла и пугала его своей уверенностью, непосредственностью, могла бы довлеть над ним и вызывать в нем чувство несостоятельности. Теперешняя Нора, наоборот, подчеркивала его превосходство, делала его успешным, состоявшимся во всех отношениях человеком. Он уже не был рабом ее красоты, не был ревнивцем, оберегающим драгоценность. Теперь у Ричи была новая роль — праздного созерцателя того, что уже давным-давно принадлежит ему. И эта роль не оставляла места для страха или ущербности — она освобождала Ричи от многих проблем, которые могут возникнуть у мужа красивой женщины.